Одна из самых распространённых грамматических ошибок – неправильное употребление деепричастных оборотов. Для начала разберёмся, в чём тут дело, причём тут шляпы и можно ли избежать сопоставлений с незадачливым героем А.П. Чехова. Отправляемся на урок, который сегодня проводит Ольга Станиславовна Маевская, учитель русского языка, литературы и риторики, член Союза журналистов Москвы.
|
О ШЛЯПНОМ ДЕЛЕ И ДЕЛЕ В ШЛЯПЕ
Листаю тетрадки своих учеников и иногда в сочинениях или изложениях встречаю такие фразы: «Пёс потянулся ко мне, но, открыв глаза и увидев меня, в его больших чёрных зрачках промелькнул ужас»; «Вернувшись домой, с Иваном Васильевичем случилось то, что изменило его жизнь навсегда»; «Подойдя к кабинету, нас попросили показать билеты»; «Читая стихотворение «Отдохну-ка, сяду у лесной опушки», перед моими глазами возникает картина…»
В этом случае рядом, на полях тетради, пишу: «Эх ты, шляпа!» И не только потому, что ученики были невнимательны на уроках и поэтому упустили – «прошляпили» – что-то важное, в данном случае правило употребления в речи деепричастий. (Именно таким незадачливым растяпам обычно адресовано ироническое выражение: «Эх ты, шляпа!»)
Одна из записей в «Жалобной книге» А.П. Чехова звучит так: «Подъезжая к сией станции и глядя на природу в окно, у меня слетела шляпа. И. Ярмонкин».
Почему эту жалобу Чехов поместил в свою юмористическую книгу? Что в ней смешного?
Ответ прост: смех вызывает неправильное употребление деепричастий.
Деепричастие – самый близкий родственник глагола, имеющий с ним ряд общих признаков, в том числе способность быть в предложении сказуемым, только добавочным, при основном, выраженном глаголом. Будучи добавочным сказуемым, деепричастие, как и основное сказуемое, всегда характеризует подлежащее, действующее лицо. Вернёмся к жалобе. Подлежащее здесь – шляпа, которая слетела с головы незадачливого пассажира. И получается, что подъезжала к сией станции и глядела на природу в окно тоже шляпа. Смешно! Все эти действия совершал как раз Ярмонкин, а не его шляпа, следовательно, деепричастие употреблено неверно. Вот по этой причине я и пишу «Шляпа!» рядом с теми предложениями, в которых содержится та же ошибка, что и в жалобе Ярмонкина.
Чтобы не ошибиться в употреблении деепричастия, как это случилось с чеховским героем, нужно составить предложение так, чтобы действие, выраженное деепричастием, относилось к подлежащему. И здесь два пути: заменить деепричастие глаголом, а деепричастный оборот – придаточным предложением, либо изменить действующее лицо.
Проделаем эти операции с предложениями, приведёнными в начале статьи. В первом заменим деепричастный оборот на придаточное предложение времени, а деепричастия – на глаголы: «Пёс потянулся ко мне, но, когда открыл глаза и увидел меня, в его больших чёрных зрачках промелькнул ужас». Во втором предложении заменим подлежащее, чтобы действия, выраженные деепричастиями, относились к нему. Кто вернулся домой? Иван Васильевич. Значит, сочетание слов Иван Васильевич должно быть подлежащим: «Вернувшись домой, Иван Васильевич испытал то, что изменило его жизнь навсегда».С третьим предложением проделаем обе операции: «Когда мы подошли к кабинету, нас попросили показать билеты». Или: «Подойдя к кабинету, мы показали билеты». (А последнее предложение попробуйте изменить сами!)
Если бы И. Ярмонкин был образованным человеком, знакомым с грамматическими нормами языка, он бы написал так: «Когда я подъезжал к сией станции и глядел на природу в окно, у меня слетела шляпа». Или так: «Подъезжая к сией станции и глядя на природу в окно, я лишился шляпы». И дело было бы в шляпе!
Кстати, откуда пошло это выражение – «дело в шляпе»? Существует несколько объяснений. С помощью шляпы тянули жребий, положив в этот головной убор свёрнутые кусочки бумаги и сделав на одном из них пометку. Кто-то вытягивал жребий, и тогда решался вопрос, удачно завершалось дело
Есть и другая версия. С XVIII века шляпа стала обязательным предметом одежды чиновников, их отличительной чертой. Утверждают, что они нашли шляпе удачное применение: если посетитель робко спрашивал у чиновника, как продвигается его дело, тот с многозначительной интонацией отвечал: «Дело в шляпе!», явно намекая на «мзду». В зависимости от размера взятки, вопрос и решался или… не решался.
Возможно, всё происходило так, как описано в стихотворении А.К. Толстого «У приказных ворот собирался народ» (1857): «Пришёл к дьяку истец, говорит: «Ты отец / Бедных; / Кабы ты мне помог – видишь денег мешок / Медных, – / Я б те всыпал, ей-ей, в шапку десять рублей, / Шутка!» / «Сыпь сейчас, – сказал дьяк, подставляя колпак. – / Ну-тка!»
Но мне более убедительным кажется следующее объяснение, тоже подкреплённое примерами из классической литературы. Вспомним сюжет «Полтавы» А.С. Пушкина. Искра, верный союзник гетмана Кочубея, вызвался доставить царю Петру донос на изменника Мазепу:
Казак на север держит путь,
Казак не хочет отдохнуть
Ни в чистом поле, ни в дубраве,
Ни при опасной переправе.
Как сткло булат его блестит,
Мешок за пазухой звенит,
Не спотыкаясь, конь ретивый
Бежит, размахивая гривой.
Червонцы нужны для гонца,
Булат – потеха молодца,
Ретивый конь – потеха тоже,
Но шапка для него дороже.
За шапку он оставить рад
Коня, червонцы и булат,
Но выдаст шапку только с бою,
И то лишь с буйной головою.
Зачем он шапкой дорожит?
За тем, что в ней донос зашит,
Донос на гетмана-злодея
Царю Петру от Кочубея.
А «вельможный гетьман» из «Пропавшей грамоты» Гоголя задумал послать царице грамоту. Он «позвал к себе деда и сказал ему, что, вот, наряжает его сам гетьман гонцом с грамотою к царице. Дед не любил долго собираться: грамоту зашил в шапку; вывел коня… и поднял такую за собою пыль, как будто бы пятнадцать хлопцев задумали посереди улицы играть в кашу».
Думаю, вы поняли, с чем связана ещё одна версия происхождения выражения «дело в шляпе». Гонцы, доставлявшие важные сообщения в то время, когда не было почты, в шапку зашивали самое дорогое, что необходимо было спрятать от других глаз.
А если вы и без моего объяснения догадались, в чём тут дело, то я в знак глубокого уважения СНИМАЮ ПЕРЕД ВАМИ ШЛЯПУ!
|
