Как влияет время на лингвистическую терминологию? Каково происхождение названий падежей? Об этом вы узнаете из статьи кандидата педагогических наук В.И. Ковалёва (г. Луганск, Украина).
«Говорящие» имена и фамилии были популярны в литературе классицизма. Вспомним, например, комедию Д.И. Фонвизина «Недоросль». Простаковы, Правдин, Стародум, Милон, Скотинин, Кутейкин, Вральман – каждое имя собственное кратко, но ясно характеризует персонаж, которому оно присвоено.
В науке «говорящие» имена – норма во все времена. Как вы уже догадались, называются такие имена терминами. Это слово выбрано не случайно: в римской мифологии бог Термин следил за чёткостью и правильностью проведения границ и расположения пограничных знаков. А научные термины должны чётко и правильно разграничивать предметы, явления и понятия, кратко, но ясно выражая их сущность.
Рассмотрим эту проблему на примере падежей.
Ещё древнегреческие учёные заметили, что падежи не только помогают существительным связываться с другими словами, но и выражают различные смысловые отношения. Иначе говоря, когда два слова составляют словосочетание, каждое из них, кроме своего лексического значения, дополнительно выражает смысл, который появляется в результате соединения именно таких словоформ. И лингвисты древних времён постарались зафиксировать этот смысл в «именах» падежей. Поясним сказанное примерами.
Сначала подумайте, какие семантические особенности следующих словосочетаний обусловили именно такое их деление на группы?
1) Рисовать бабушке, рассказывать подруге, передать соседу; 2) рисовать бабушку, рассказывать анекдот, передать тетрадь; 3) рисовать карандашом, разрезать ножницами, освещать фонариком; 4) гражданин России, сын Ивановых, фанаты «Спартака», куст смородины.
В первой группе каждый глагол обозначает действие, а существительное – его адресата, то есть человека, которому производитель действия что-то даёт, для которого что-то создаёт. Понятно, почему такой падеж назван дательным.
Во второй группе глаголы те же, но дополнительный смысл в словосочетании получается иной. Существительные обозначают человека или предмет, на который направлено действие. Синонимичные толкования: который подвергается действию, является точкой приложения усилий деятеля, как бы его мишенью. А одним словом это называется объект действия.
Почему же падеж получил имя винительный? В чём его вина?
Не падеж виноват, а небрежность древнеримских переводчиков. Они перепутали два
древнегреческих омонима, один из которых значил «подвергаться действию», а другой – «обвинять». Из латинской грамматики ошибка перекочевала во многие европейские языки, в том числе и в русский.
Трудности перевода сказались и на имени следующего падежа.
Словосочетания третьей группы выражают смысл «действие и орудие (инструмент, прибор, приспособление), которым оно совершается». Оцените сами, насколько точным переводом латинского термина instrumentalis является творительный падеж, впервые появившийся сравнительно недавно, в 1596 году, в «Грамматике славянской» Лаврентия Зизания.
С древнейших времён для человека было важно обозначить своё место среди других людей, принадлежность к определённому сообществу – роду, племени, семье, коллективу, команде, а также место нужного ему предмета в ряду однородных предметов. На языке философии это формулируется так: обозначить родовидовые отношения. Именно их выражают словосочетания четвёртой группы.
Не случайно вторым после именительного падежа в древнегреческой грамматике, которая стала образцом для всех европейских учебников, был genike («родовой», «принадлежащий к этому роду»). В русском языке термин родительный вместо родовой возник под влиянием формы других падежей: глядя на «внешний вид» именительного, дательного, винительного, творительного, он подравнял свою суффиксальную «причёску». Кстати, грамматический род существительных имеет тот же переводной греческий корень.
Ещё больше приключений пережил предложный падеж. Сначала его называли местным. И это логично: он действительно часто обозначает место действия (отдыхать в лесу, встретиться на стадионе). Затем переименовали в сказательный, потому что он нередко указывает на тему речи, то, о чём мы хотим сказать (сообщить о находке, напомнить о задании). Наконец крёстным отцом этого падежа стал М.В. Ломоносов. Он зафиксировал в названии не семантический, а формальнограмматический признак: эта словоформа употребляется только с предлогом.
А у неизменного лидера падежных систем всех европейских языков всё стабильно на протяжении двух с половиной тысячелетий. Древние греки назвали его словом onomatike, производным от onoma – «имя» (однокоренные лексемы – синоним, антоним, омоним, пароним). Римляне перевели его точно: nominativ (в современном русском языке употребляются однокоренные номинация, номинировать, номинант). В большинстве европейских грамматик используется именно латинский термин. А восточные славяне сделали буквальный перевод. В результате в русском языке падеж стал называться именительным, а в украинском и белорусском – «назывным». Его роль в предложении – называть производителя действия или независимого носителя признака: солнце светит, девушка прекрасна.
В современном виде наша падежная система впервые появилась на страницах «Российской грамматики» М.В. Ломоносова в 1755 году. С тех пор прошло два с половиной века. Не настала ли пора изменить или хотя бы уточнить терминологию? Ведь при большом разнообразии значений всех падежей невозможно выделить то, которое следует зафиксировать в «говорящем» имени. Невольно задумаешься: может быть, правы были чешские лингвисты, которые просто пронумеровалипадежи своего языка?
И всё-таки отказываться от существующих терминов и жалко, и неразумно. И не только потому, что мы привыкли к ним, как к «ребятам нашего двора». Каждый из них – как экспонат в музее истории лингвистики. Пусть они уже не вполне чётко и ясно выражают сущность падежных значений, зато могут поведать много интересного о путешествиях Языка по реке Времени.